Из всей замечательной серии «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского, «Девочку на шаре» я всегда читала с замиранием сердца. Это была действительно какая-то неземная девочка- эквилибристка из цирка Танечка Воронцова с синими-синими глазами, «в серебряном платье с воздушным плащом». Мы с Дениской никогда таких девочек не встречали, «все они были обыкновенные, а эта какая-то особенная». Она кружилась в цирке на огромном голубом шаре, «могла ехать на нем и прямо, и назад, и куда хочешь», и на ее тонких и длинных, как у птицы руках тонко звенели и переливались золотые колокольчики.
В этом рассказе Танечка исчезала также неожиданно, как и появлялась, но образ невесомой чистой девочки, легко удерживающей себя на большом сферическом шаре исчезнуть не мог. Он конечно же позабылся на время в суете взрослой круговерти, пока о нем не напомнил один русский писатель, на встречу с которым я буквально неслась со всех ног.
Федор Михайлович Достоевский одиноко стоял в Ротенбахтальской долине, босиком, на растрескавшемся бронзовом шаре, в коротком и помятом сюртучишке и смотрел вдаль, в сторону казино. В его сжатых пальцах и спокойных глазах читалось все и сразу: покой от осознания тленности земных утех и понимание неимоверно тяжелого, но такого необходимого труда над собою, для его еще живого и страстного тела и изрядно подбитой души.
Легкая девочка на голубом шаре и тяжелый, отлитый из бронзы Достоевский, босой, на земле, спрашивали меня только об одном, а чего, собственно говоря, касаются мои ноги? На какую землю они ступают, на что опираются, к чему приросли, и куда так спешат?
Через пару недель будет Пасха, будет встреча с воскресшим Христом. Сколько шагов сделано мною навстречу Спасителю, когда путь к Воскресенью был давно обозначен? Указатели на дорогах стояли повсюду, с недели Закхея, фарисея и мытаря.
Блудный сын успел вернуться к родному отцу, овцы встали по правую руку Царя - Судии, свт. Григорий Палама снял с себя кожаные одежды - «земные и плотские заботы и стал на своей личной Святой земле, озаренный нетварным Светом». Преподобный Иоанн Лествичник еще при жизни поднялся по лестнице до самой высокой ступени, к Любви. Под ногами Марии Египетской раскололся и рассыпался египетский шар ее прежней греховной жизни. Шар исчез, испарился. Мария стала легче той девочки из цирка. Она пошла по воде, как по суше, причалив к пристани бесстрастия и найдя свое утешение в божественных глаголах.
Когда-то от Несекомой горы отвалился Камень, который отвергли строители, видимо он оказался для них основанием ненадежным. Хотелось бы мне отыскать этот камень также желанно, как я искала Достоевского среди злополучных Каракалл. Ведь светился же он когда-то в синих глазах девочки, прятался в «Записках из подполья» Федора Михайловича, стучался в висках бывшей египетской блудницы.
Каждый из нас подкладывает в свой угол то основание, которое считает нужным. Хочется утвердиться на камне веры и стать не тем Петром (греч.камнем), который скажет в приближающийся четверг: «не знаю Сего Человека», а Петром, который Самого Иисуса Христа посчитает своим краеугольным Камнем, поддерживающим Собой все это строение, возрастающее для того, чтобы «стать святым Храмом Христа.» (Еф.2-20)
Елена Прохорова
Оставьте свой комментарий
Войдите под своим именем, чтобы оставить комментарий
Оставить комментарий от имени гостя